Множество проблем, которые люди решают, обращаясь к психологу, так или иначе связаны с одиночеством. Одиночества боятся, его рассматривают как неполноценность. И лишь немногие одиночество любят.

Различают социальное и экзистенциальное одиночество. Социальное обусловлено общественными факторами. Оно может быть связано с равнодушием людей, несовершенством социальной организации. Печальными примерами социального одиночества является одиночество по старости или инвалидности. В большинстве случаев проблема такого одиночества решаема. Во многих странах создаются сети учреждений и организаций, занимающиеся заботой о престарелых и одиноких. Но есть и другое одиночество. Одиночество как экзистенциальное качество человека, экзистенциальное – значит сущностное, неотъемлемое, неотчуждаемое. Экзистенциальное одиночество связано с самостоятельностью человека, с самобытностью его «Я». Человек приходит в этот мир с доверием, что его накормят, не сделают больно, будут любить. Но по мере взросления он вынужден  становиться самостоятельным, а значит всегда в большей или меньшей степени одиноким.

ХХ век породил феномен «одиночества в толпе». Парадокс его в том, что человек постоянно находится в кругу людей: на работе, дома, занимаясь досугом. Это принуждает вступать в контакты. Однако подобное «принудительное» общение носит только формальный характер — люди не «раскрываются», остаются замкнутыми в себе. Волей или неволей человек, проводящий большую часть времени «на людях», надевает на себя некую защитную маску, привыкает скрывать свое внутреннее «Я». А потом – маска прирастает к человеку, ее становится все труднее снимать. И когда-то встает вопрос: «А надо ли?». Карл Густав Юнг в начале 20 века описал архетип «внешней личности» или «персоны». При взаимодействии в социуме на основе используемых при общении психологических приемов и установок формируется устойчивая совокупность социальных ролей, которые личность играет, стремясь действовать в соответствии с ожиданиями других людей. Они и составляют содержание персоны. Когда человек в значительной степени отождествляет себя с «персоной», то в субъективности появляется специфический комплекс психических функций, которые сам Юнг назвал «маской». «Маска» может заменить человеку его истинное лицо. Важно, однако, что пока человек способен отделять себя от «персоны» он в полной мере способен испытывать ощущение своей отдельности и отделённости, невыраженности или неудовлетворенности собственным положением в обществе. Когда же его «я» отождествляется с «маской», чувство неудовлетворенности общением, как и чувство экзистенциального одиночества, теряется, неудовлетворенность загоняется вглубь. Это и может привести впоследствии к серьезным психологическим кризисам.

Считается, что «одиночество в толпе» преодолимо, через умение наладить полноценное личностное общение хотя бы в узком кругу друзей, через открытость самому себе, через расширение горизонта интересов. Однако большинству людей достаточно сложно снять защиту (еще «персону» или уже «маску») даже с самыми близкими людьми. Что мешает нам быть самими собой? Страх доверять.

Доверие – это способ отношения к миру, к людям, который формируется в детстве. Первая ситуация доверия возникает между ребенком и матерью. Насколько обязательна и надежна мать в своей заботе о ребенке, настолько прочен изначальный фундамент отношения человека к миру и к людям. Впоследствии на основе доверия формируется уважение – более рационализированное и социально оформленное качество. Отсутствие доверия к матери, как в большей степени интуитивно-чувственного фундамента отношения к миру, формирует не недоверие, а неверие миру и людям. Однако даже если фундамент доверия был заложен, никто не застрахован от ошибок. Серьезные проблемы и неудачи, способны если не разрушить, то сильно подорвать самую прочную основу. Вот тогда человек и становится «ущербно одиноким». Почему ущербно? Потому, что не всякое одиночество есть зло.

Одиночество как экзистенциальное качество человека принципиально не исключаемо из человеческой жизни. Просто потому, что нельзя до конца передать себя другому, это невозможно при условии самых тесных и интимных отношений, даже в любви. Любовь способна устранить субъективное чувство одиночества. Однако она не отменяет одиночества как осознания собственного «Я». Люди изначально свободные существа, которые осуществляют свой выбор, оберегают свою целостность. Любящий никогда не растворяется полностью в любимом, иначе он может поставить под угрозу саму любовь. Подобная любовь становится манипуляцией, при помощи которой один партнер передает другому свое право на выбор, на решение, на ответственность. Граница между любовью и манипуляцией очень зыбкая. Пока человек осознанно передает ответственность за себя другому и тот согласен эту ответственность брать, есть доверие в любви. Когда ответственность (а иногда и доверие) навязывается, это уже «использование» другого и отказ от себя. Здесь между любящими и начинает расти стена. Когда она выросла – люди идут к психологу, жалуются на охлаждение отношений, ищут забвения «на стороне». Почувствовать грань между любовью и манипуляциями просто. Если только быть честными с самими собой.

Бывает, однако, так, что манипуляций не было, просто один из партнеров не хочет открывать себя другому, не потому, что не любит, а потому, что не готов, не научили, обжёгся в прошлом. Вот здесь поможет время и желание сохранить любовь. Страх доверия снимается постепенно и у мужчин, и у женщин. Важно сразу не форсировать границы, за которые партнер не хочет вас пускать. В нашем коллективистском обществе сложилась формула, что одиночество – это плохо. Если человек не хочет раскрывать душу – значит, ему есть, что таить. Если есть, что таить – значит, ему нельзя доверять. Отсюда подозрительное отношение к всякого рода «одиночкам». «Индивидуал», «мать — одиночка» — подобные эпитеты до сих пор несут на себе отрицательные оценочные оттенки, подразумевают «не такой как все», что в традиции советского и постсоветского воспитания уже само по себе плохо. Но ведь индивидуалами становятся как раз, чтобы сдержать натиск «таких как все», сохранить себя и свое право быть собой. Парадоксально, но часто индивидуализм и одиночество – это просто защита.

Есть и еще один вид одиночества – творчество. Как писал русский философ Василий Розанов: «человек приносит нечто новое в мир, всегда не общим, что есть у него с другими людьми, но исключительным, что принадлежит ему одному». В творчестве человек отдает себя вовне, другим людям, обществу. И если любовь лучший из возможных способов обретения доверия, то творчество – абсолютный способ справиться с экзистенциальным одиночеством. Творческий акт – это одновременно и отдача, и обогащение, обогащение новыми смыслами, придание даже уже известному, новый или непривычный вид. В каком-то смысле творчество есть вызов – устоявшимся взглядам, представлениям. В этом плане творец всегда одинок. Но творческое одиночество не связывается в сознании с негативом. Напротив, человек творческий вызывает или зависть (и отсюда может прийти негатив) или ощущение некоторой избранности. В любом случае в творчестве человек доверяет собственное «Я» другим, предполагая, что оно может быть непринято, или принято неадекватно.

Теперь, спросите себя: «Как часто вы ощущаете себя одинокими?». Кто-то ответит: «Всегда», кто-то: «Никогда», кто-то просто задумается над вопросом. У каждого человека, в силу нашей различности, разная потребность в одиночестве. И не всегда потребность в одиночестве – это недоверие или защита. Одиночество является потребностью, например, у публичных людей, или у людей в силу профессиональных или иных условий вынужденных много общаться. Но чаще одиночество людям все же видится проблемой. Когда это происходит?

Одиночество становится проблемой, когда человек «не может» быть один. Очень важно понимать, что в этом случае «не может» означает то же, что «не хочет». «Остаться одному» здесь значит остаться наедине с собой, со своими страхами, проблемами, желаниями, чаще всего кажущимися «ужасными» или несбыточными. Не каждый решается встретиться с собой, тем более надолго. И начинается круговерть знакомств, дел, друзей и подруг, которые «убивают» время, заполняют его, чтобы, не дай бог, мы не задумались, что занимаемся не своим делом, жизнь давно перестала удивлять, что если уйдут псевдозаботы, окажется, что кроме них у нас в жизни и нет ничего по-настоящему стоящего.

Одиночество становится проблемой, когда это страх близости. Люди, боящиеся близких отношений, имеют видимость самодостаточных. Им не нужен партнер, не потому, что действительно не нужен, а потому, что страшно. Ведь в партнерстве на каком-то этапе придется показаться — открыть себя другому, неважно даже с лучшей или худшей стороны. А вот этого-то как раз «самодостаточные» одиночки сделать не могут. Играют свою роль глубинные комплексы: страх быть собой, не соответствовать, не оправдать ожидания. Люди, выбирая одиночество, что – бы избежать близости, не важно, как этот страх рационализирован, внутренне не свободны, не уверены, что их примут, если они по-настоящему откроются.

Одиночество становится проблемой, если это страх любви. Любовь – сильное, плохо контролируемое чувство, которое может перевернуть, поменять жизнь. Любовь исключает оценки и учит переживать все с доверием. А взрослые, в отличие от детей, трудно соглашаются на неконтролируемые ситуации. Многие просто не в состоянии вынести такое положение дел, когда нельзя и нечего скрывать. Им легче остаться одинокими, или спрятаться в более легкие отношения, не пустить в себя, не раскрыться, чем иметь честность и мужество быть собой, быть подлинными и не одинокими.

Одиночество становится проблемой, если это результат неадекватной самооценки. По сути дела позиция: «Я никому не нужен» как и «Он (а) меня не достойны» вскрывают только непринятие себя и повышенные ожидания к миру. Очень трудно в этом случае доказать человеку, что его одиночество – результат его же выбора, что вокруг много достойных и он сам отталкивает от себя людей, чтобы ситуация не изменилась.

Психология утверждает, что одиночество человека – результат его же неосознанного выбора. Вот только в реальной жизни этот выбор называется проблемой. Так, где же грань между проблемой и потребностью? Когда наш выбор одиночества нас может или должен насторожить?

Возможно, следует насторожиться, когда есть ощущение, что вообще « не могу быть один», или наоборот, когда перспектива партнерских отношений только злит, когда есть ощущение, что от близких отношений в будущем, даже если сейчас все гладко, «надо ждать одних неприятностей». Когда идут годы, а единственный (ая), читай идеальный (ая), все не приходит, когда … Их может быть много этих когда. В любом случае одиночество способно быть благом, если мы усваиваем, что все, что есть в мире, уже содержится в нас самих. Однако чтобы придти к такому состоянию всего – в себе, надо все же найти свой ответ на вопрос: «Где заканчивается потребность и начинается проблема одиночества?». И тогда следующим вопросом станет: «Почему?». «Почему я одинок (а)?».

Нина Ковалюнас